Хапнул отрицательных эмоций через край. Давно ведь доказано, что вещи и места бывают как "приятными", в которых даже дышится как-то легче, так и плохими. А уж в паточных застенках Разбойного приказа чернухи было достаточно.
Спасибо за тапкинг, переделал:
По легкому жесту-повелению будущую ученицу аккуратно подняли и даже слегка отряхнули, словно невзначай шлепнув по тугой ягодице. Отпустили ее руки, но попытавшись дернуться вперед, девица растерянно заморгала: тело странно онемело и напрочь отказывалось слушаться. Новый жест, и к царевичу подвели одного из знатных ногаев.
— Ты ищешь справедливости?
Разом забыв обо всем, недавняя полонянка резко мотнула головой.
— В чем ты обвиняешь этого татя? Можешь говорить.
Правильно истолковав легкую заминку, Дмитрий шагнул поближе — и не стал проявлять недовольство, когда искательница правды мало что не уткнулась губами в его ухо.
«Младшего брата в полон определили, старших родичей перебили, саму изнасиловали — и не сломалась! Кстати, странно…».
Внимательно оглядев нежданный подарок судьбы, и слегка покосившись на ее обидчика, которому как раз увязывали спереди руки, царственный юноша тихонечко вздохнул. Про себя.
«Понятно, отчего этот кривоногий орел самолично испортил ценную добычу — наверняка решил пополнить свой гарем строптивой красавицей».
— Этих увести.
Обоих степных князей и их уменьшившееся в числе сопровождение тут же утащили прочь — а оставшийся в одиночестве племянник Табан-мурзы со скрытой тревогой огляделся.
— Судебник гласит: за любой разбой половина имущества татя отходит пострадавшему, сам же он повинен продаже в полные холопы за один рубль. За кражу скота присуждается тако же — если же он не в первый раз подобное вершит, то еще и с усекновением десницы. За убийство селянина должно казнить душегуба на плахе, альбо выдать головой родичам убитого.
Сделав паузу, чтобы его слова дошли до всех (в том числе и подтянувшейся на нежданное развлечение свиты), царевич тихо спросил:
— Как твое крестильное имя, и как звалось твоя деревенька?
— Аглайка…
Едва слышно всхлипнув, юная девица на удивление твердо закончила:
— Гуреевкой все называли.
— Аглая Гуреева, желаешь ли ты, чтобы головника выдали тебе на правеж, или же…
— Желаю!
Вытянув боевой нож с пояса излишне расслабившегося постельничего стража, девушка замерла. И не от того, что ее оружную руку тут же перехватили и больно зажали — просто тело на одно длинное мгновение перестало ее слушаться.
— Оставьте ей нож. Как ты хочешь с ним поступить, дева?
Дернувшись, когда странное оцепенение прошло, Аглая сквозь набухающие слезы призналась, что мечтает взрезать ему горло. Сама.
«Еще и крови не боится. Хорошее, просто отличное приобретение!.. Ладно, теперь небольшое представление для зрителей».
— А о душе своей ты подумала?!..
Неожиданным рывком прижав к себе мстительницу, Дмитрий вдохнул горьковатый запах полынного мыла, и уже сам коснулся губами нежного ушка, очень тихо прошептав:
— Успокоится ли она, если отпустишь этого душегуба столь легко и быстро? Простишь ли ты себе такое попущение?..
Из бессильно повисшей девичьей руки выскользнул-выпал короткий клинок, заблестев под лучами вечернего солнца. Выразительный жест Дмитрия, и в опустевшую ладошку бережно вложили плеть со свинчаткой на конце.
— Сказано древними: око за око, и зуб за зуб. Но так же Спаситель говорил, что должно возлюбить врагов своих, как самого себя. Так покажи мне, добрая христианка, как ты любишь своего насильника.
Разжав руки, лежащие на упругой талии, царевич сделал ровно один шаг назад